Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Страница 208

208

– Жалко Наталью Федоровну, – Ростислав невольно вздохнул. – Может, врачи все же что-то сделают? Ведь амнезию лечат!

– Может…

Прозвучало невесело. Арцеулов не стал переспрашивать, пытаясь осмыслить услышанное. Итак, главное сделано – краснопузый доложил о «Мономахе». Выходит, приказ, полученный от адмирала, выполнен – не странно ли? – не им, а все тем же Степой! Истории с перстнем Ростислав не придал особого значения, решив, что у Косухина разыгрались нервы. Мало ли на свете похожих безделушек? А в Бриарея и вовсе не поверил, но смолчал, зная, что во время боя (да еще ночью!) порой мерещится нечто совершенно несусветное.

– Значит, своим не рассказали?

– Не рассказал, – Степа вздохнул. – Так… ну, получилось… Думаешь, я трус, чердынь-калуга? Струсил, да?

– Не думаю, – ладонь Арцеулова мягко коснулась Степиного плеча. – Вы поступили абсолютно верно. Признаться, я опасался другого…

– Они же все знали! – Косухин скривился. – Понимаешь, все знали!

Усугублять не хотелось, тем более о чем-то подобном подполковник догадывался и сам. Чтоб замять разговор, Ростислав в двух словах сообщил о том, как пытался поговорить со Степой прошлой ночью.

– Понял, – кивнул Косухин. – Сома дэви! Мне Карно так и говорил, что мы теперь можем всякие фокусы устраивать.

– Это не фокусы, Степан.

– Вижу, что не фокусы. Ладно, ты чего меня сюда вызвал? Дело у тебя в Безбаховке, что ли?

Теперь уже предстояло думать Ростиславу. Заодно можно было и кое-что уточнить.

– Старика помните? В пещере у Челкеля?

– Так ты его встретил? – Косухин явно удивился. – Откуда ж он здесь взялся?

– Значит, вы его больше не видели?

– Откуда? Скажешь еще!

Все стало ясно. Никто Степану ничего не поручал. Или бестолковый Косухин попросту не понял.

– В полночь нам должны передать что-то важное, – про «тень» и все прочее Ростислав решил не говорить. – Старик посоветовал нам разделить то, что получим, на две части…

– Ага, – кивнул Степа, – чтоб сохранней было… Обдурили тебя, интеллигент! Дом пустой, я его за вечер весь облазил. Все вынесли. Только книжки валяются, да и те все оборванные – раскурили, чердынь… И ни души!..

– Посмотрим. Скоро полночь. Степан, чему вы удивляетесь? После того, что с нами было!

– А чего было? Или ты во все эти призраки веришь?

– А вы считаете, что все это – таинственные явления, объясняемые с научной точки зрения? – усмехнулся Арцеулов. – И Шекар-Гомп тоже? И собачки ваши?

– Они не мои! – огрызнулся Косухин. – Шекар-Гомп – это научный центр! А собаки – ну… опыты… Биология, язви его!.. И призраки – это всего лишь излучение… как его?.. Некробиотическое…

– А Венцлав – старый большевик с дореволюционным стажем, – кивнул Арцеулов. – Степан, что они с вами сделали?

Косухин не ответил, но Ростиславу стало ясно: с красным командиром что-то не в порядке. Правда, лунный свет обманул – внешность у Степы осталась такой, как раньше, он и не думал стареть. Но прежнего задиристого Косухина уже не было. Он уже не наступал, а лишь устало отругивался, причем не своими – чужими словами.

– Пора, – Арцеулов вновь щелкнул зажигалкой. Стрелки подбирались к двенадцати. – Оружие не прячьте…

– Да нет там никого! – Степа послушно достал маузер. – Ладно, раз уж приехали…

Тяжелая дверь со скрипом отворилась. В доме стояла мертвая тишина. Лунный свет падал на ободранные стены, на голые рамы среди обрывков обоев. Прямо перед ними начинались широкие ступени мраморной лестницы.

– Это на второй этаж, – сообщил Косухин. – Пусто там…

И в то же мгновение появился свет. Не серебристый отсвет луны – огонь был теплый, трепещущий. Он шел откуда-то сверху, медленно приближаясь. Степа шумно вздохнул и поднял маузер.

– Спокойно… – Арцеулов щелкнул затвором карабина.

Свет стал ярче. Блеснули огоньки – из темноты выплыла высокая фигура, державшая в руке большой старинный канделябр.

– Ах ты! – Косухин резко выдохнул. – Пусто ж было!..

Человек не спеша спускался. Теперь уже можно было его рассмотреть – худого старика в роскошном темном халате. Длинное, гладко выбритое лицо казалось спокойным и невозмутимым. Но – странное дело – звука шагов не было слышно, словно он ступал по толстому ковру. Ростислав присмотрелся. То ли неровный отсвет свечей сыграл с ним шутку, то ли зрение пошаливало, но Арцеулову почудилось, что ноги незнакомца ступают, не касаясь каменных ступеней…

Человек спустился по лестнице и медленно поднял канделябр, всматриваясь в лица гостей. Косухин не выдержал и кашлянул.

– Добрый вечер, сударь! – молвил Арцеулов как можно непринужденнее, словно завернул на огонек к давнему знакомому.

– Здрасьте! – добавил от себя Степа.

Худое старческое лицо оставалось невозмутимым. Короткий вежливый кивок – и незнакомец, медленно повернувшись, вновь ступил на лестницу.

– Эй, товарищ! – позвал Степа, но старик уже перешагнул через ступеньки. Шел он ровно, плавно и как-то неестественно. Присмотревшись, Арцеулов понял – ноги ступали твердо, но чуть-чуть не доставали до гладкого камня, словно незнакомец шел по какой-то другой лестнице, не видимой глазу. Пламя свечей стояло неподвижно, будто не чувствуя движения воздуха.

– За ним!

Косухин подчинился, думая явно о другом.

– Все ж осмотрел! – вздохнул он и неуверенно прибавил: – Стало быть, через черный ход… Да откуда – пусто же кругом!

Арцеулов вспомнил о разоренном склепе, застывшем в холодных лунных лучах, но промолчал.

Второй этаж был темен. Лестница выходила в коридор, и черноту прогонял лишь неровный огонь свечей. Здесь также все было разбито, обои лохмотьями свисали со стен, но несколько картин – старинных, потемневших от времени портретов – все еще смотрели из позолоченных рам. Ростиславу вспомнился недавний сон…

208