Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Страница 246

246

Тут было тихо. Возле приемной Вождя топтались двое добродушного вида курсантов, лениво опиравшихся на винтовки. Увидев Степины нашивки, парни подтянулись, но, взглянув на пропуск, пропустили без слов. Посторонним в Главную Крепость ходу не было, и караул стоял, как память о бурных месяцах войны.

В приемной, за столом, читал газету секретарь. Он поднял на Косухина удивленные глаза и сообщил, что Вождь занят. Пришлось назвать фамилию. Секретарь вздохнул, долго копался в каких-то записях и наконец неохотно кивнул в сторону двери. Косухин оправил гимнастерку. Он у цели! Сейчас!..

Степа толкнул дверь – она поддалась легко, вошел и растерянно остановился у порога. Стол, лампа под зеленым абажуром, шкафы с книгами… Кабинет был пуст. Косухин на всякий случай кашлянул, неуверенно переступил с ноги на ногу и наконец шагнул к покрытому темно-зеленым сукном столу.

– Добрый вечер, Степан Иванович!

Голос показался знакомым, но это был не голос Вождя. Шевельнулась глухая черная портьера, высокая фигура выступила на свет. Красноватое лицо было спокойно, алые губы кривились легкой насмешкой:

– Напрасно беспокоите Предсовнаркома, товарищ Косухин, – Венцлав укоризненно покачал головой. – Он уже вполне в курсе.

– Мне… – горло перехватило. – Мне надо с ним поговорить! Вы… вы права не имеете!..

Венцлав пожал плечами:

– Напрасно волнуетесь! Тот, к кому вы спешили, уже отдал приказ. А от себя скажу, Степан Иванович: совсем недавно Агасфер подарил вам жизнь. Зря вы искушали судьбу!..

Он щелкнул пальцами. Портьера распахнулась, несколько крепких розовощеких парней в одинаковых гимнастерках окружили Степу. Его схватили за руки, на запястьях защелкнулись наручники, на губы легла изоляционная лента. Косухин не сопротивлялся – силы исчезли. Мелькнула мысль об измене, прокравшейся в святая святых – кабинет ничего не ведающего Вождя, но в такое уже не верилось. Загадка решена – Агасфер открыл забрало. Ему надоело играть с красным командиром Степой в прятки…

За портьерой оказалась еще одна дверь. Косухина впихнули в узкий проход, провели маленьким коридором к глухой лестнице, тускло освещенной пыльными лампочками. Его толкнули в спину, ступени выскакивали из-под ног, лента на губах мешала дышать… Мельком подумалось, что Славка Арцеулов оказался прав, да и сам он, Степан Косухин, обязан был не раскисать, а догадаться. Голос! Такой знакомый голос, только на Челкеле и позже, в каменном мешке подземелья, он звучал не резко и отрывисто, как обычно, а мягко и плавно. Степа должен был догадаться, понять, но оказался глух и слеп. Значит, поделом…

Лестница кончилась. Перед ним был маленький дворик, спрятавшийся между глухой, без окон, стеной здания и громадой крепостной башни. Их ждали – пятеро парней с винтовками переминались с ноги на ногу. Косухин невольно всмотрелся – нет, это не бойцы Особого полка. Обыкновенные курсанты, каждый не старше двадцати. Смена…

Его толкнули к стене. Косухин чудом удержался на ногах, но заставил себя выпрямиться. Вот, значит, где доведется, чердынь-калуга! Запоздалая ненависть захлестнула его. Значит, их всех обманывали – и живых, и погибших! Будь оно все проклято!..

Но тут же пришло спокойствие. Он знал, на что идет. Красный командир Косухин разведку закончил. Ростислав все поймет. Он ведь умный, Славка Арцеулов! Он знает, что делать дальше…

Венцлав появился неожиданно. При его виде курсанты стали по стойке «смирно», старший козырнул, готовясь, рапортовать, но краснолицый нетерпеливо махнул рукой.

– Всем отойти!

Парни переглянулись, но послушно шагнули назад, к стене здания. Венцлав подошел к Степе и несколько секунд молчал, словно не решаясь заговорить.

– Агасфер подтвердил приказ… – он умолк, по лицу промелькнула усмешка. – Доставили вы нам хлопот, Степан Иванович! Мои бойцы боятся вас – вы же видели Большой Рубин! Пришлось звать курсантов. Взял грех на душу – сказал, что вы готовили покушение на Вождя… Знаете, Степан Иванович, я еще в Иркутске понял, что ваша ретивость не доведет до добра. Впрочем, мораль читать поздно…

Говорить Косухин не мог – мешала лента, залепившая рот. Смотреть в лицо нелюдю было тяжко, и Степа поднял глаза к небу. Сквозь ночную темень пробивался странный синеватый отсвет. Звезд не было – тучи накрыли ночную Столицу…

– И еще… – голос Венцлава дрогнул. – Я обязан вам сказать… Вы едва ли поймете – но все же… Мне предсказано, что смерть придет за мной в облике молодого воина, незнатного и безвестного. Я думал, это вы…

Странные слова на миг пробудили интерес. Значит, гад все же боится? Ничего, этот безвестный еще появится! То-то краснолицый труса празднует!

– Я не боюсь! – Венцлав словно читал его мысли. – Но вы не можете представить, что значит все время ждать смерти. Не месяцы, не годы… Вам, людям, проще. Я не рад тому, что случилось… Прощайте!..

Венцлав быстро кивнул и повернулся к курсантам:

– Сюда!

Парни подбежали и застыли, сжимая в руках трехлинейки.

– По приказу Председателя Совнаркома!.. Врага революции ликвидировать немедленно. Не стрелять – действовать без шума!

Венцлав резко повернулся и, не оборачиваясь, быстро зашагал прочь. Курсанты на миг замешкались, затем старший нерешительно поднял винтовку.

– Приготовиться, товарищи…

– Штыков нет, – растерянно откликнулся кто-то. – Забыли!..

– Прикладами!

Степа вспомнил пещеру у Челкеля и свое странное видение – сон о несбывшемся будущем. Выходит, и здесь ошибки не вышло! Растерянность прошла. Нет, не на того напали! Он, чердынь-калуга, им не телок на бойне!..

246