Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Страница 123

123

– Пущай Ростислав объяснит! – решительно заявил он. – Раз он у нас интеллигент. Или Тэда спросим, он вообще чуть ли не профессор, вроде Богораза.

– А Тэд – это кто?…

Говорили уже на ходу. В тоннеле становилось все холоднее. Косухин ожидал, что впереди мелькнет свет, ведь склон котлована залит лучами прожекторов. Но там было темно, и Степа вновь начал тревожиться.

– Ну, Тэд… Он этот… акэолоджи… Из Индиана стэйт…

Девушка рассмеялась:

– Вижу, вы умудрились выучить не только латынь, но и английский. Вы полиглот, Косухин! Стойте, что это?

Действительно, впереди мелькнула слабая полоска света. Косухин прошептал: «Т-с-с!», и тихо, стараясь ступать как можно легче, прошел дальше. Да, впереди был свет – желтоватый, неживой свет прожекторов, но какой-то странный, очень слабый.

– Ух ты!

В лицо ударил морозный ветер. Тоннель кончился, но перед ними был не склон, а небольшая ложбинка, почти полностью прикрытая огромным валуном, который закрывал вход, надежно маскируя его от непрошеных глаз.

Глава 6. Шанс

– Где это мы? – Наташа подошла к выходу и осторожно выглянула.

– Там же, – вздохнул Степа. – Недалеко, чердынь, ушли…

Они находились в небольшой ложбине на склоне горы, чуть правее лестницы, ведущей к Шекар-Гомпу. До скал, в которых находилось тайное убежище, было не менее полуверсты. Правда, кроме часовых на вышках и обычных патрулей Степа никого больше не заметил – ни «черных», ни «серых». Но выходило, как ни крути, все же скверно. Их, конечно, увидят. Если не пустят в ход пулеметы – натравят погоню. Но и оставаться опасно – хозяева Шекар-Гомпа быстро разберутся в несложном ребусе с двумя выходами.

Косухин еще раз оглядел ложбину. Вышки, часовые, пост у лестницы… И вдруг ему пришла в голову простая до одури мысль – Степа вспомнил подзабытый устав караульной службы. Бросят ли «черные» из монастыря свои посты, чтобы погнаться за беглецами? Да ни в коем разе! И внешней охране не сообщат, чтобы шуму лишнего не поднимать. Значит, пока те, у котлована и бараков, будут кричать в телефонные трубки да прикидывать, не провокация ли это…

– Наташа, нам надо прямо. Вон скала, видите? Нам туда. Сейчас выходим, идем спокойно, не бежим. Только… у меня… ну, просьба, что ли.

– Поцеловать вас для храбрости?

Степа сник.

– Извините, Косухин, – покачала головой Наташа. – Мой язык давно пора укоротить…

– Надо, пока мы не дошли, чтобы вы меня всенепременно слушались…

– Так точно, мой генерал, – девушка вскинула два пальца к шапке. – Извините еще раз, Степан. Обещаю…

– Берите… – Степа протянул девушке стилет. – Если чего – бейте. Они… эти…Боятся такого. Ну, пошли!..

Девушка тихо проговорила «С Богом!», быстро перекрестилась и взяла Степу под руку.

– Нет, – покачал головой Косухин. – Идите вперед. А я чуток сзади, вроде конвоира. Эх, винтовку бы!….

Они вышли из-за прикрывавшего вход камня и неторопливо двинулись вниз, но не прямо к спасительным скалам, а чуть левее, по направлению к лагерным воротам. Едва ли товарищ Гольдин, подумает, что беглецы сунутся прямо под прожектора…

Метров сто прошли спокойно. Ворота и вышки над высоким забором приблизились, можно было уже разглядеть часовых в черных полушубках, спокойно стоявших на постах.

– А тут чего, строители живут? – поинтересовался Степа.

– Вроде бы… Я здесь не была, да и работают они не в монастыре, а где-то в подземельях. Через пару лет здесь будет такое – куда там Челкелю!

– Оно и видно, – вздохнул Степа. Внезапно со стороны ближайшего поста раздался громкий крик.

– Вот, чердынь… – Косухин оглянулся. Темная громада Шекар-Гомпа была спокойна. Должно быть, их все еще искали по подземельям. Крик повторился.

– Стойте!

Наташа взглянула удивленно, но подчинилась. Из калитки вышли двое солдат в черном, небрежно закидывая за плечи карабины.

– Ждем, – велел Степа. – Когда подойдут, я это… ну, кашляну. Бейте левого. Лучше – в горло.

Девушка кивнула и закусила губу. Косухин еще раз оглянулся – монастырь молчал. Они находились в зоне ответственности охраны лагеря, и те, кто охранял лестницу, не спешили вмешиваться.

Солдаты были уже близко. Степа всмотрелся и вздохнул с облегчением – обыкновенные косоглазые, низкорослые, со смуглыми лицами. Шли они вразвалку, даже не снимая карабинов с плеч.

«Давай, давай! – мысленно подбодрил Косухин. – Шевели ногами, служба!»

Не доходя двух шагов, солдаты остановились. Один из них, очевидно старший, не спеша снял карабин с плеча и что-то произнес.

– Свои! – спокойно отреагировал Косухин, доставая все то же удостоверение Сиббюро.

Солдат протянул руку, но Степа не сдвинулся с места. Карабин косоглазого оказался со штыком, что было весьма кстати…

Охранник повторил приказ, но уже громче, а затем, не выдержав, шагнул вперед. Косухин спокойно отдал бумагу, искоса поглядывая на второго бхота. Старший несколько секунд смотрел на удостоверение, затем подозвал напарника. Тот тоже заглянул в бумагу. Степа шагнул вперед и самым спокойным тоном произнес:

– Да чего вы, ребята?

Солдаты подняли на него удивленные глаза, и в ту же секунду Степа негромко кашлянул.

Тускло блеснуло серебро. Солдат, стоявший слева, захрипел и начал оседать на землю. Штык второго карабина дрогнул, но Косухин изо всей силы врезал «своему» охраннику в челюсть. Бил он крепко – бхот рухнул на спину, а карабин был уже в руках у Степы. Косоглазый дернулся, пытаясь встать. Косухин резко нагнулся, штык с легким хрустом вонзился в грудь.

– Винтарь! Винтарь бери! – крикнул Степа, передергивая затвор.

123