Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Страница 124

124

– Что? – секунду девушка непонимающе глядела на Косухина, затем, сообразив, подняла с земли оружие.

– Прожектора! – командовал Степа. – Левый, у вышки, видишь?

– Да! – Берг деловито щелкнула затвором.

– Гаси!

Стрелял Косухин неплохо, но сейчас спешил, и первые две пули ушли в «молоко». Раздался выстрел Наташи – и угловой прожектор погас.

– Годится! – одобрил Степа. – Теперь центральный, у ворот!

Сам он, ругая себя «мазилой», прицелился тщательнее, но вновь промахнулся. Нехотя, лениво ударил пулемет, пули щелкнули по камням метрах в пяти от беглецов. Ругаясь вполголоса, Косухин заставил себя на миг забыть обо всем, кроме прицела и слепящего ока прожектора. Спокойнее, красный командир, спокойнее!.. Еще одна очередь взрыхлила редкий снег уже ближе – но тут палец Косухина мягко надавил на спусковой крючок, и прожектор погас.

Вновь ударил пулемет, на этот раз сзади, со стороны монастыря. Шекар-Гомп опомнился и вступил в бой. Но тут сухо хлопнул карабин Наташи. Свет третьего прожектора мигнул и пропал, погрузив дно котлована во тьму. Снова ударили пулеметы, но уже вслепую.

– Побежали! – Степа схватил девушку за руку, и они бросились вперед, к скалам. Бежать было нелегко – мешали карабины, сзади гремели выстрелы, темноту пронизывали отсветы трассирующих пуль, но враги стреляли, не видя цели. Луч одного из прожекторов метнулся по склону, нащупывая беглецов, прошел мимо…

– Я… Стойте, Косухин! – Берг остановилась, тяжело переводя дыхание. – Сейчас…

Степа оглянулся. Теперь уже два прожектора шарили по дну котловины. Стрельба утихла. Со стороны ворот и от лестницы, ведущей к монастырю, бежали черные фигуры, но они были еще далеко. Косухин прикинул расстояние – до скал оставалось метров двести.

– Скорее, Наташа!..

Девушка кивнула и, чуть пошатываясь, сделала шаг.

– Я… что-то с сердцем… Бегите, Косухин…

Степа не ответил, вдруг заметив, что со стороны ворот, обгоняя бегущих солдат, к ним несутся легкие темные тени.

«Собаки… или волки, чердынь их! Попались!..»

Он еще раз оглянулся – скалы были недалеко.

– Бегите, Косухин, – повторила девушка, – я…

Степа забрал у Наташи винтовку, аккуратно положил оружие на каменистую землю, и сильно, не размахиваясь, ударил девушку по лицу. Наташа дернулась и негромко вскрикнула.

– К скалам! Бегом! Поняла, интеллигентка?!

– Да! – в глазах Наташи плавал страх. Косухину на мгновенье стало не по себе, но отступать было нельзя:

– Беги!!!

Наташа быстро кивнула и побежала. Степа, вздохнув, передернул затвор. Что бы добраться до входа, девушке понадобится минут пять или даже чуть больше…

Наташа бежала неровно, чуть пошатываясь и спотыкаясь. «Добежит, – попытался успокоить себя Косухин. – Черт, она же не знает, как войти!..»

Оставалось надеяться на темноту и на то, что обитатели убежища не спят и помогут. Впрочем, сейчас пора было подумать о другом…

Степа вскинул карабин и стал всматриваться в приближающиеся тени. И тут в глаза ударил яркий свет – лучи прожекторов все-таки поймали его. Косухин зажмурил глаза, упал, перекатился в сторону, на мгновенье оказавшись в спасительной темноте. Он успел поднять карабин, но тут в глаза вновь ударил свет, и Косухин опустил бесполезное оружие.

«Почему не стреляют? – и тут же пришел ответ. – Живым хотят, гады! А у меня и стилета нет…»

…Первая собака – огромная, куда больше тех, что уже приходилось видеть, вынырнула из темноты и молча бросилась на Степу, пытаясь допрыгнуть и вцепиться в горло. Штык ударил чудищу в грудь, скользнув по крепким ребрам. Собака, сверкнув красными глазами, отпрыгнула в сторону. Второй пес тоже попытался прыгнуть, но в последнюю секунду передумал и, уклонившись от штыка, отбежал в сторону. Сзади послышался шорох, Косухин обернулся и успел ударить прикладом еще одного, пытавшегося прыгнуть на спину. И в тот же миг свет погас. На мгновение Степа ослеп, а когда глаза стали привыкать, заметил что-то странное. Собаки – и те три, которые успели подбежать, и остальные, что были уже совсем близко – падают на землю, пытаясь перекувыркнуться. Косухин решил, что ему мерещится, помотал головой и окаменел – там, где только что была первая собака, вставало с земли нечто высокое, выше Степы, с длинными кривыми руками. Не человек – узкая, почти волчья голова сидела на плечах, спина странно горбилась, тело покрывала густая шерсть. Косухин не успел даже испугаться – когтистые пальцы потянулись к горлу. Он отступил на шаг, но тут на голову обрушилось что-то тяжелое, перед глазами вспыхнул огонь, на миг стало больно – и наступила тьма.

Арцеулов спал тревожно. Короткие, странные сны сменяли друг друга. Снилась война. Он видел заснеженное поле, обгорелые хаты на окраине брошенной станицы, мелькнули лица Орловского, Корфа, убитого под Екатеринодаром Мити Завалишина. И тут, заслоняя других, появился знакомый силуэт в короткой, не по росту, шинели с косо висевшим солдатским «Георгием». Из-под теплой зимней фуражки насмешливо сверкнули серые глаза:

– Отдыхаешь, Ростислав?

Виктор Ухтомский стоял, опираясь на винтовку, и на левой щеке краснела знакомая отметина, полученная в бою под Невинномысском.

– Виктор! – капитан понимал, что это сон, но все же обрадовался.

– Мы увидимся, правда?

– Я сейчас далеко, Виктор, но я выберусь. Найду тебя и всех наших…

– Меня не найдешь, – князь усмехнулся, на раненой щеке начала медленно проступать капля крови. – Тебе скажут, что я пропал без вести под Каховкой. Это будет через полгода… Но не хорони меня. Мы увидимся, только очень нескоро… Ты дождись…

124