Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Страница 72

– Говорят, там много древних городов, – добавила Берг. – Сейчас их не найти – засыпаны песком…

– А чьи это были города? – поинтересовался Арцеулов, с любопытством поглядывая налево, где лежала загадочная пустыня.

– Не знаю… Это было очень давно, еще до монголов. Говорят, здесь до сих пор появляются призраки…

– Конница Гэсэр-хана, – внезапно произнес Богораз.

Все, даже Лебедев, немедленно заинтересовались, потребовав от студента объяснений. Он недоуменно развел руками:

– Ну, господа, я же не фольклорист! Какой-то очередной народный герой, тибетский, кажется, или монгольский… Владыка десяти стран света, искоренитель десяти зол. Побеждал всяких чудищ, где-то здесь, например, прикончил людоеда Лубсана. Естественно, чародей… Иногда появляется из глубины Такла-Макана со своими нукерами. То ли карать зло, то ли его творить, уж не знаю.

– А ты его видел? – тут же спросил Степа, чувствуя, что равнодушный тон студента явно напускной.

– Я? – без особой охоты откликнулся Богораз. – Видел. Всадники как всадники…

Несмотря на всеобщий интерес, студент решительно заявил, что ровным счетом ничего не понимает ни в привидениях, ни в кавалерии, и от дальнейших пояснений отказался. Полковник лишь посмеялся, но Арцеулов вдруг почему-то поверил. Ему даже показалось, что где-то там, у горизонта, беззвучно промелькнул полупрозрачный силуэт гигантского всадника…

Степа в призраков не верил, но еще раз подумал, что странный студент с вечным бронхитом явно не прост. Здесь, в степи, Богораз вновь напялил на нос нелепые очки, то и дело надрывно кашлял, поминая свою болячку, но Косухин помнил, каким был Семен за штурвалом самолета.

«Ишь, дурака валяет, – вновь подумал Степа. – Бронхит у него! Призраков, понимаешь, видел. Эх, не раскусил я его тогда, на Троицкой!..»

Идти становилось все труднее. Степь взгорбилась высокими холмами, твердую сухую землю то и дело сменяли островки вязкого песка, и по-прежнему всюду лежали камни – их было много, словно кто-то специально постарался сделать эти места как можно менее уютными.

– Пожалуй, хватит, – заявил Лебедев, когда они подошли к подножию большого пологого холма. – Станем здесь…

Место, действительно, оказалось удобным. Река была рядом, а на склоне холма чудом уцелели несколько сухих деревьев, вполне пригодных для костра. Полковник назвал этих представителей здешней флоры диковинным словом «тограк». Сухие колючие ветки горели не хуже березовых, и у огня сразу же стало уютно. Лебедев пустил по кругу прихваченную из самолета флягу со спиртом. Пару дней назад, среди мертвой ледяной тайги, обжигающая жидкость лишь бодрила, прогоняя усталость, но здесь спирт ударил у голову, расслабляя нервы и рассеивая мрачные воспоминания.

Арцеулов сел поближе к огню, засунув руки в карманы полушубка. Хотелось курить, но лень было крутить «козью ногу». На холмы опускался тихий беззвучный вечер, языки огня весело плясали, вздымаясь к черному, покрытому звездной пылью небу. Ростиславу стало хорошо, как давно уже не бывало. Казалось, все страшное уже позади, кончилась проклятая война, и он сидит со старыми приятелями, выехавшими на увлекательную прогулку к берегу загадочной реки. Даже краснопузый Косухин, не поленившийся свернуть гигантскую самокрутку и удовлетворенно пускавший в звездное небо кольца сизого дыма, внезапно показался не смертным врагом, а обыкновенным симпатичным парнем, немного забавным, но смелым и надежным, который не струсит и не предаст в минуту опасности.

Но Арцеулов не позволил себе долго предаваться благодушным мечтаниям. Его война не кончилась, самое главное еще впереди. Рядом с ним был не славный парень Степа, а опасный умный враг. Капитан вдруг подумал, что если бы Косухин не оказался братом полковника, он застрелил бы его здесь же, у этого костра. Не из слепой ненависти – такой ненависти к Степе Арцеулов уже не чувствовал, а по жестокой логике войны. Он представил себе мертвого Косухина, лежавшего здесь, на склоне холма, и внезапно для самого себя обрадовался, что краснопузый и сегодня окажется в живых.

Степа не ведал о мрачных размышлениях Арцеулова. Ему было просто хорошо. Он жив, любимый брат был рядом, а остальное могло подождать до утра…

Берг внезапно рассмеялась и, взвесив в руке фляжку со спиртом, из которой только что отхлебнула, покачала головой:

– Какая экзотика! Воспитанная девушка из хорошей семьи хлещет спирт в компании трех подозрительных мужчин! Ужас, господа!

– А кого из нас вы не посчитали? – поинтересовался Арцеулов.

– Не вас, – вновь рассмеялась Наташа. – Вы, Ростислав Александрович, с вашим вечно мрачным видом напоминаете корсиканского разбойника. Я не посчитала господина полковника. Во-первых, потому, что он остается джентльменом даже в пустыне, а во-вторых, всегда благоговела перед кавалерами ордена Александра Невского…

Лебедев чуть смутился, хотя всем было понятно, что девушка шутит. Даже Арцеулову подобное корсиканское сравнение не показалось обидным. Между тем Наташа передала флягу Степе и вновь покачала головой:

– Представляю, что бы сказал Гастон…

Заметив, что мужчины переглянулись, она поспешила уточнить:

– Это мой жених, господа. Гастон Сен-Луи. Хороший физик и очень воспитанный человек, Он работает у мадам Кюри в Париже…

– А! – неопределенно произнес Богораз, похоже, имея некоторые сомнения то ли по поводу таланта, то ли по поводу воспитанности упомянутого Гастона.

– Как же он вас отпустил? – поразился Арцеулов. – Я бы на его месте не рискнул.